Проект возрождения великой Османской империи развивается, насколько он реален.
Тема, которую мы обсудили в предыдущей публикации – российский кризис в отношениях с Азербайджаном – переплетается с обстановкой на Ближнем Востоке. Последнее время этот проблемный регион не раз давал повод для экстренных новостей и заставлял мир напрячься. Попробуем дать оценку происходящим событиям с позиции Турции.
Политический рэкет по-турецки
Современная Турция, наследница Османской империи, действует осторожно, но расчетливо, используя прокси-структуры для продвижения своих интересов. Яркий пример — эскалация в Закавказье, где Азербайджан (по некоторым данным, не без турецкого влияния) проверил прочность российской позиции, после чего Реджеп Тайип Эрдоган предложил Москве “посредничество”. Подобные методы фактически являются политическим рэкетом, когда Анкара сначала создает напряжение, а затем позиционирует себя как миротворца.
Особую опасность для региональной стабильности представляет проект “Великий Туран” в трактовке Эрдогана, сочетающий пантюркизм с исламистской идеологией. Для России это прямая угроза, учитывая наличие значительного мусульманского населения на Кавказе и в Поволжье, часть которого может стать благодатной почвой для радикальных идей. Поскольку в мусульманских регионах много активных бедных подвижников, рожденных в многодетных семьях, аналогичные риски существуют в Центральной Азии, особенно в Таджикистане и в некоторых регионах Узбекистана (Ферганская долина), где социально-экономическая неустойчивость усиливает восприимчивость к внешнему влиянию.
Китай также сталкивается с этой проблемой в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, откуда часть радикально настроенных элементов мигрирует в Турцию, пополняя ряды прокси-формирований. Ближний Восток остается еще одним источником кадров: бывшие боевики ИГИЛ*, участники чеченских конфликтов и другие радикальные группы уже имеют опыт построения “халифатов” и ведения гибридных войн.
Анкара, балансируя между геополитическими игроками, продолжает расширять зону влияния, используя как мягкую силу, так и косвенную конфронтацию.
Преграды на пути “Великого Турана”
Амбициозные планы Анкары по созданию нео-османской сферы влияния сталкиваются с серьезными внутренними проблемами. Реализация масштабных геополитических проектов требует устойчивой экономики, однако Турция переживает глубокий кризис: гиперинфляция, зависимость от финансовой помощи Катара и… парадоксальным образом — от России, которая вынуждена использовать турецкие логистические цепочки для обхода санкций. Эта взаимозависимость ограничивает внешнеполитические амбиции Анкары, создавая заинтересованность в дружеских отношениях с Россией.
Экономические трудности подпитывают рост оппозиционных настроений. Показательным стало уголовное дело Экрема Имамоглу, популярного мэра Стамбула, которого власти фактически устранили из политики, опасаясь его конкуренции. Подобные репрессии, хотя и временно укрепляют позиции Эрдогана, подрывают легитимность режима в условиях формально сохраняющейся демократической системы.
Курдский вопрос: нерешенная угроза
Несмотря на заявление Абдуллы Оджалана о роспуске Рабочей партии Курдистана (PKK), курдская проблема остается острой. Восстание 2015 года, жестоко подавленное турецкой армией, показало, что конфликт далек от завершения. Причина в поддержке турецкими курдами своих сирийских соплеменников, на которых наступали боевики ИГИЛ*. При этом Анкара фактически встала на сторону джихадистов, видя в сирийских курдах большую угрозу, чем в террористах.
Сегодня Сирия частично остается зоной турецкого влияния – курдские формирования (YPG/SDF) продолжают сопротивление, опираясь на поддержку США. Более того, демографический фактор играет против Турции: курды, в отличие от турок, сохраняют высокую рождаемость, что усиливает их политический вес как внутри страны, так и в регионе.
Тяжело делить трофеи
В то же время Израиль забирает себе территорию Сирии, населенную друзами, и объявляет об аннексии Западного берега реки Иордан – то есть о полном уничтожении перспектив палестинского государства. Первое обстоятельство говорит о неспособности Эрдогана и новых властей Сирии контролировать ситуацию в захваченной ими стране. Второе – осложняет союз Турции (и Азербайджана) с Израилем.
Несмотря на антиизраильскую риторику Эрдогана, Израиль и Турция были союзниками в свержении режима Асада в Сирии. Азербайджанская нефть исправно поступала в Израиль через турецкую территорию, а боевики ИГИЛ* лечились в Израиле. Но теперь, когда режим Асада свергнут, настало время делить сирийские трофеи, а тут интересы Израиля и Турции разошлись. И действия Израиля в Палестине не способствуют достижению взаимопонимания. В Израиле уже призывают готовиться к войне с Турцией.
Турция и Израиль балансируют на грани открытой конфронтации. Аннексии и территориальные захваты со стороны Тель-Авива не только подрывают позиции Эрдогана в Сирии, но и вынуждают его делать болезненный выбор между прагматичным сотрудничеством и идеологической конфронтацией. В ближайшее время этот расклад может привести к дальнейшей эскалации — как в Палестине, так и в зонах турецко-израильского соперничества в Восточном Средиземноморье и на Ближнем Востоке.
Нео-османский авантюризм
Несмотря на потери своих прокси-структур в Сирии и Ливане, Иран остается ключевым геополитическим игроком, способным бросить вызов региональным планам Турции. Тегеран продемонстрировал завидную устойчивость, выдержав скоординированное давление со стороны Израиля и США. Последняя эскалация показала, что дальнейшая конфронтация чревата для Израиля катастрофическими последствиями — его система ПВО не в состоянии бесконечно отражать массированные ракетные атаки. В результате перемирие было достигнуто на условиях, в том числе выгодных Ирану.
Если Анкара, увлекшись экспансионистскими проектами, ввяжется в новую авантюру, ей следует готовиться к удару в спину со стороны Ирана. Тегеран давно усвоил методы гибридной войны и вполне способен ответить Турции её же оружием — через поддержку курдских движений, дестабилизацию приграничных зон или кибератаки. При этом Иран не останется в изоляции: его позиции гарантированно поддержат Китай и Россия, заинтересованные в сдерживании турецкого влияния.
Израиль в краткосрочной перспективе нуждался в перемирии больше, чем Иран. А в долгосрочной – Тегеран показал устойчивость к санкциям и давлению, сохранив стратегические позиции. Фактически – ничья с преимуществом Ирана
Поощрение на экспансию
В том числе и ливийский конфликт стал наглядным индикатором переоценки Анкарой своих возможностей. После свержения Каддафи страна погрузилась в хаос гражданской войны, где протурецкое Правительство нац. единства (ПНЕ) постепенно уступает позиции Правительству нац. стабильности и Ливийской национальной армии (ЛНА) Халифы Хафтара. Этот альянс, поддерживаемый Россией и Египтом, демонстрирует, что турецкая экспансия встречает всё более организованное сопротивление.
Нельзя отрицать, что Турции удалось добиться значимого результата в Сирии. Хотя на это ушло более десяти лет, турки выбрали удобный момент, когда отвлечённость Москвы на украинский фронт позволили Анкаре укрепить свои позиции. Однако этот успех оказался шатким: турецкое присутствие в северных районах страны остаётся затратным и нестабильным.
Тем не менее, Анкара, воодушевлённая сирийским опытом, продолжает аналогичную стратегию в Азербайджане, используя его как плацдарм для продвижения своих интересов в Закавказье.
Внутренние противоречия — экономические, политические и этнические — серьезно ограничивают экспансионистские амбиции Эрдогана. Однако это не значит, что угроза “Великого Турана” исчезла: Анкара продолжает балансировать между кризисами, используя гибридные методы влияния. Но чем дольше сохраняются её системные проблемы, тем сложнее будет реализовать глобальные проекты нео-османизма.
Турция демонстрирует способность добиваться тактических побед, но её стратегические амбиции сталкиваются с растущим сопротивлением региональных игроков и внутренними ограничениями. Успех Анкары будет зависеть не столько от её собственных действий, сколько от способности Москвы, Тегерана и других акторов эффективно выстраивать систему сдержек против турецкой экспансии.
*Запрещено в России
