Сначала послышался гул одного вертолета над домом, следом еще одного и еще одного, практически каждую минуту без остановки. Через неисправное и плохо прилегающее окно в зале звук проникал особенно сильно. Двухлетняя дочь прибежала, прижалась и пожаловалась, что ей страшно. Этот постоянный гул действительно нервировал, но домашние дела не позволяли оторваться.

Из окна было видно, как в стороне Крокус сити поднимается столб густого черного дыма, а вертолеты берут воду из Павшинской поймы и летят в сторону торгово-развлекательного центра. Такие пожары в Москве уже не редкость – ущерба на миллиарды, но жертв практически не бывает. И первая мысль – разборки с Агаларовым, владельцем Крокуса.
Но ребенок хоть и с трудом, но уложен спать, а рука тянется к телефону. И информационная лавина откидывает назад, в прошлое – память неумолимо возвращает тебя к событиям в метро, подземных переходах, площадях города, в аэропорту Домодедово.
Ты каждый день ходишь на работу мимо мемориальной таблички на Пушкинской, где в переходе в 2000 году погибли 13 человек. Они тоже бежали по своим делам, спешили на работу. Но не дошли, не добежали, их жизни навсегда остались в этом переходе. Время от времени там появляются цветы, но не часто.
Последний теракт в Москве был в 2017-м, за семь лет, можно сказать, «мирной жизни» расслабились, успокоились. Взрывы – это где-то там, в Донецке, в Белгороде, на западных границах страны. И когда смерть оказывается так близко, фактически за окном, начинаешь понимать, как хрупка жизнь. Люди шли на концерт, строили планы на выходные, а встретили смерть – в них стреляли в упор, обливали бензином и поджигали, они задыхались от дыма, на них обрушивалась горящая крыша. Вот такая современная версия Хатыни.
И полная неизвестность: кто, почему, за что, как. Сейчас будут версии, догадки, следствие, исполнителей накажут, виновных привлекут к ответственности, даже, наверное, заказчиков найдут. Но главный вопрос в том, как все это остановить?
Соболезнуем всем пострадавшим.