Мы часто слышим, что русские и украинцы один народ, а СВО – в сущности, гражданская война. Давайте попробуем оценить это утверждение. Но разговор получится долгим. Если кому-то лень читать историко-теоретическую часть, может сразу перейти к последним абзацам, где сделаны выводы.
Ближе некуда, дальше не получится
Нация – явление, развивающееся во времени, а не застывшее раз и навсегда. Правда, она часто воспринимается как нечто постоянное, потому что жизнь нации дольше, чем жизнь отдельного человека. И меняется нация намного медленнее, чем проходит человеческая жизнь.
Утверждение о том, что мы один народ, было ближе к истине 50 лет назад, когда почти все города советской Украины были русскоязычными. А 150 лет назад оно, пожалуй, было еще ближе к истине. Не только на землях, входивших в Российскую империю, но и в австрийской Восточной Галиции прорусские настроения на тот момент были сильнее прочих. Хотя украинцы в массе были гораздо в большей степени украиноязычными 150 лет назад, чем 50 лет назад.
Язык до Киева не доведет
Однако роль языка сильно преувеличена. Например, англоязычие никак не мешает сохранению ирландской национальной идентичности. Ведь по-ирландски (на гэльском языке) говорит небольшое меньшинство ирландцев на западе страны. А баварцы и жители Шлезвиг-Гольштейна считают себя немцами, несмотря на очень большие языковые различия местных диалектов. Дело не в языке. Но чтобы рассмотреть эти вещи всерьез, желательно сохранять способность хладнокровно рассуждать.
Происки Путина с тысячелетним размахом
Людям вообще свойственно преувеличивать уникальность собственной нации и воспринимать всё, связанное с ней, очень эмоционально. Чтобы немного отвлечься от близких нам сюжетов и иметь возможность хотя бы некоторое время рассуждать спокойно, поговорим сначала о Каталонии.
Каталония отделилась от западно-франкского королевства (будущей Франции) и стала независимым государством в 9-м веке. В 12-м в результате династического брака стала частью королевства Арагон, которое в конце 15-го века в результате другого династического брака объединилось с королевством Кастилия. Так и появилась Испания.
В рамках других государств Каталония долго сохраняла автономию, местные элиты, законы и язык. В середине 17-го века Испания уступила часть Каталонии Франции, а в начале следующего века (1714) отменила каталонскую автономию, распространив общеиспанские законы на всю свою территорию.
Каталонский язык (родственен испанскому и французскому) стал постепенно терять позиции, вплоть до прямых запретов во времена диктатуры Франко (1939–1975). В 1979 году, спустя 265 лет, автономия была восстановлена в рамках постфашистской демократизации, а в 2015 и 2017 гг. каталонцы провозгласили независимость (сначала в парламенте, затем на референдуме).
Эта попытка была подавлена правительством Испании при моральной и медийной поддержке ЕС: каталонский сепаратизм объявили происками Путина. Между тем во Франции, где нынешний департамент Восточные Пиренеи никогда и не был автономным, каталонский сепаратизм практически отсутствует.
Национализм в теории
Мы предлагаем в этой краткой истории рассмотреть некоторые факторы развития национализма, а уж только затем приложить их к украинскому вопросу. Вот основные положения:
1) Наличие отдельного государства способствует не только узаконению своей языковой нормы, но главное – появлению национальной элиты, которая воспринимает территорию государства как свою делянку. Национальные интересы – это интересы элиты. Поэтому элиты заинтересованы в возведении политической стены, чтобы никто другой ее делянку не окучивал.
Терять территорию элитам не хочется, а если уж что-то менять, то только в сторону расширения. Расширение границ – это расширение власти элиты. Чем дольше продолжается независимое существование территории, тем более в ней укореняется национальная элита, которая обрастает связями в зависящих от нее верхних слоях общества. В результате все большее число влиятельных людей вписываются в сеть этих связей и становятся заинтересованы в статус-кво.
2) Автономия в рамках другого государства при сохранении национальной элиты связана со сложными договоренностями о разделе полномочий между местной и центральной властью. Эти договоренности, как правило, подразумевают какие-то символические жесты. Например, относительно национального языка. Однако, главным национальным интересом является вопрос о власти на местах, о сохранении сетей влияния, об извлечении политической и экономической выгоды.
3) В эпоху модернизации, когда масса народа начинает движение из села в город, растет уровень грамотности и амбиций, ряды национальной элиты резко расширяются. В результате этого процесса появляются современные нации, которые продолжают защищать национальные интересы, сформированные еще старыми элитами.
4) Отсутствие политических границ, в том числе автономий, наоборот, способствует слиянию местных и центральных элит, а затем и наций. Поскольку крестьянской массе при движении в город все равно приходится учиться говорить по-городскому. В каждой местности бытовал свой говор, поэтому на какой именно городской стандарт переходить – не так уж и важно, если языковые нормы родственны. А какая-то разница между своим сельским говором и городским стандартом бывает почти всегда.
5) Если политические границы исчезли до начала модернизации, то будет скорее как в пункте 4. А если процесс уже начался, а автономию отменили чуть позже, то более вероятно национальное сопротивление центру.
6) При выборе национальной идентичности также учитывается престиж разных государств относительно престижа местной идентичности.
В этом списке не учтен столь важный фактор как дискриминация меньшинства, поскольку (в отличие от евреев и мусульман) ни о препятствиях в карьерном продвижении украинцев в Российской империи, ни о подобной дискриминации каталонцев в Испании говорить не приходится. С другой стороны, вполне реальной была дискриминация православных в Речи Посполитой.
Имидж – все
Пройдемся по вышеприведенному списку для Каталонии. Почти триста лет независимости создали местную аристократию, которая удерживала власть на местах еще более трехсот лет в составе Арагона и еще двести лет в составе Испании. Распространение французских законов во французской части Каталонии началось чуть раньше, чем испанских законов в испанской части Каталонии, но главной причиной успеха Франции в ассимиляции каталонцев был престиж французского королевства, которое в 17-м и первой половине 18-го века было главной континентальной державой. В это же время Испания начала терять положение ведущей державы уже в конце 16-го века.
Подчеркнем, что за присоединением части Каталонии к Франции последовал столетний период пика французского могущества. А отмена каталонской автономии в Испании случилась, когда Испания уже очевидно проиграла конкуренцию Англии и Франции.
Поэтому вливаться во французские элиты представлялось каталонским аристократам неплохим выбором, несмотря на утрату автономных прав. Речь шла о самой престижной и богатой стране Европы. А вот терять автономные права в пользу Испании, в том числе платить больше налогов в пользу постоянно терпящего неудачи Мадрида, было обидно.
Поскольку положение Испании не улучшалось (в начале 19-го века – потеря Латинской Америки, оккупация Наполеоном), то это ощущение стойко сохранялось. Каталонская пресса и книги до Франко не были запрещены, правда, официальные документы составлялись только по-испански. Распространение национальной литературы способствовало сохранению и распространению национального чувства вплоть до начала модернизации и урбанизации, когда оно передалось уже широким массам населения Каталонии. Дальнейшее – уже понятно, хотя есть еще много нюансов, которые мы опустим.
А что же у нас?
Давайте теперь посмотрим с этих позиций на историю Украины. Русь как единое государство существовало совсем недолго, с середины 9-го по середину 11-го века, распавшись затем на отдельные княжества.
Большая часть западных земель после монгольского нашествия 13-го века достаточно быстро вошли в Великое княжество Литовское (ВКЛ). (Галиция – в Польшу, Закарпатье – в Венгрию.) В Литве довольно долго сохранялся восточнославянский язык в качестве официального, а главное – сохранялось господство старой аристократии.
Хотя князья литовского происхождения все же постепенно вытесняли Рюриковичей, эти литовские князья в качестве удельных князей на землях Руси считали необходимым креститься в православие и переходить на местный язык. Это положение стало постепенно меняться с 1385 года, когда великий князь Ягайло стал польским королем, а католичество стало официальной религией литовской знати. После обретения независимости Великим княжеством московским (1480) оно сразу же стало отнимать восточные земли ВКЛ, чьи православные князья были склонны перебегать на московскую сторону.
В результате еще в 1501 году Литовское княжество, проигрывая военную конкуренцию Московскому государству, стало обсуждать условия объединения с Польшей. В конце концов, в 1569 году шляхта ВКЛ согласилась на образование Речи Посполитой (Res Publica, общее дело, лат.). Южные земли (нынешняя центральная Украина) были переданы в прямое подчинение польской короне, в границах ВКЛ остались лишь территории нынешней Литвы и Белоруссии.
В составе Речи Посполитой еще остававшаяся православной шляхта быстро перешла в католичество (иначе она не признавалась шляхтой, с 1596 по 1620 гг. православие вообще было под запретом), а затем – и на польский язык.
Общих рецептов нет
Казалось бы, все должно закончиться, как с каталонцами во Франции. Но в то же время на юго-восточной границе Речи Посполитой оставалась православное казачество, несущее военную службу, но не признаваемое шляхтой. Иметь на своей территории множество вооруженных людей недовольных своим положением в силу религиозной дискриминации – это не очень умная политика. Но польская шляхта категорически не желала делиться властью со схизматиками. В результате страну постоянно сотрясали восстания, приведшие в итоге к ее постепенному ослаблению, а затем – и к исчезновению.
В 17-м веке по итогам восстания Хмельницкого (1648–1654) и русско-польской войны (1654–1667) на левом берегу Днепра остались исключительно православные. Польская шляхта (включая ополяченных), равно как и евреи, была уничтожена либо изгнана восставшими. Единственной элитой в этом регионе стала казачья верхушка, а Екатерине II признала их российскими дворянами, после чего быстро русифицировалась.
А вот когда в результате разделов Польши к России была присоединена Правобережная Украина, российское государство не стало вырезать польских помещиков и еврейских торговцев. Они так и остались в высших классах на этой территории.
Разница в составе элит между двумя половинами российской Украины (были еще части в Австрии и Венгрии) сказалась в ходе модернизации конца 19-го – начала 20-го века. Украинские крестьяне, хлынувшие в уже совершенно русские города на востоке, следуя за местной верхушкой, переходили не только на русский язык, но и очень часто на русское самосознание. За Днепром, где в городах и местечках господствовали польские паны, ненавидевшие Россию, украинцы реже ощущали себя русскими, хотя и поляков не очень-то любили.
Эти различия также проявлялись и позже. Во время революции городское население на востоке было за Донецко-Криворожскую республику, а за Днепром – скорее за Украину. Крестьяне были за Махно на востоке и за Петлюру за Днепром, а на юге – и за других атаманов. В советское время партийные руководители, как правило, происходили с левого берега Днепра и редко – с правого.
И кто у нас свои?
Отдельная песня – это Галиция. Она не была частью Великого княжества Литовского, Галицию присоединили к Польше еще в 14-м веке. В результате разделов Польши при Екатерине II она вошла в австрийскую часть империи Габсбургов. В 1848 году в этой империи случилось венгерское восстание, которое по просьбе императора Франца-Иосифа подавили российские войска.
Галицийская элита, поляки, поддержала венгров, потому что была в обиде на Австрию за раздел Польши. А простой люд своих помещиков не очень любил, поэтому поддержал Франца-Иосифа. В итоге император признал русинов, как они тогда назывались, политической нацией, позволив им избирать своих депутатов в австрийский рейхстаг.
В результате в Галиции появилась ненавидевшая поляков украинская политическая элита, которая сначала очень даже симпатизировала Российской империи, но с разворотом Франца-Иосифа к конфронтации с Россией, приняла его позицию, тем более что к несогласным применялись весьма жесткие репрессии. И в Первую, и во Вторую мировую войну галичане очень симпатизировали австрийцам и немцам. Этим они сильно отличались этим от остальной Украины, с которой были разлучены почти всю свою историю.
Добрались до выводов
Можно было бы еще написать отдельно о Закарпатье и отдельно о приморских территориях Украины, но уже пора делать выводы (повести об этих территориях уже немного к ним добавят).
Нация – как горный ледник: он плывет, но так медленно, что его движения не замечаешь. При этом разные части могут плыть в разные стороны. Направление движения задают местные элиты в своих интересах. В силу преемственности элит от отца к сыну инерция движения держится еще долго после того, как старые элиты, когда-то сделавшие свой выбор, истлели в земле. Но эта преемственность не абсолютна. Легко можно представить себе условия, в которых ситуация заставит повернуть в другую сторону. Так и Богдан Хмельницкий развернулся когда-то от Польши к Москве, а Иван Мазепа – от Москвы к Польше.
Утверждение о едином народе – это политическое заявление, идеализированный образ прошлого и идеальный образ будущего, как он видится нашему президенту. Хотя в данный момент этот образ довольно далек от реальности, потому как даже сложно пока говорить о единой украинской нации.
Можно представить условия, когда через 100 лет именно так и будет. Впрочем, не менее легко представить и противоположную ситуацию. Другими словами, очень многое будет зависеть от успехов самой России, особенно в части роста благосостояния населения. Все тянутся к богатым и сильным.
2 Responses
Первый пункт работает только в промежутке от средневековья до начала промышленной революции, потом он постепенно из плюса превращается в минус.
Текст крайне славен. Но опущен один аспект. Национальная идентичность простая штука, если всех зовут Хуан. Но русские имена и фамилии живут на Украине в невероятном количестве. До смешного. Спрашиваю товарища с белогвардейской фамилией до седьмого колена, ты, мол, кто? Скрипит зубами. Киевлянин, отвечает.