Усиливающаяся конфронтация заставляет страны вступать в коалиции и присоединяться к блокам, что, возможно, и предотвратит третью мировую.
Мы уже разбирали современное повторение многих событий перед Первой мировой и сейчас вновь вернемся к этому сравнению, однако уже с другого ракурса. Проанализируем произошедшие в июне-июле встречи на высшем уровне стран G7, ШОС и НАТО. Эти саммиты очень напоминают блоковые соглашения конца XIX – начала XX века между странами, впоследствии сражавшимися против друг друга в Первой мировой войне.
Не все то мирное, что не про войну
Можно возразить, что в отличие от НАТО ни ШОС, ни G7 не являются военными организациями. Но ведь и Антанта (Entente Cordiale) Франции и Англии (1904) не объявлялась военным блоком. Более того, всего за три года до войны, в 1911 году, британский дипломат Эйр Кроу (Eyre Crowe), руководивший германским направлением в Форин-Офис, писал министру Грею в ответ на жалобы французов о том, что Антанта по сравнению с немецко-австрийским Тройственным союзом слишком мягкотелая и рыхлая организация: “Фундаментальный факт, конечно, состоит в том, что Антанта не есть союз. В случае крайней чрезвычайной ситуации может оказаться, что она вообще не имеет смысла. Ибо Антанта есть не что иное, как образ мыслей.”
Тем не менее, сходный образ мыслей и общие интересы накануне назревающей чрезвычайной ситуации сделали Антанту настоящим военным союзом. Главную роль в этой трансформации сыграл агрессивный характер Тройственного союза. Посмотрим на встречи июня-июля 2024 года с этой точки зрения. Оставим хронологический порядок и взглянем сначала на результаты саммита НАТО.
Во всем обвинили Китай
Тезисно отметим следующие моменты:
- заявленное повышение расходов на военные нужды (2% ВВП уже мало);
- совершенствование ядерного оружия и средств доставки;
- подчинение экономики военным целям (“государственно-частное сотрудничество” и “интеграция гражданского и военного планирования”);
- понижение порога статьи 5 о коллективном военном ответе до реакции на “гибридные операции” (т.е., например, на кибератаки или на поток мигрантов);
- Китай фактически провозглашен явной целью НАТО.
Кого на карте больше
Теперь посмотрим на саммит ШОС. Отметим, что как G7 пересекается с НАТО, так и ШОС пересекается с БРИКС. ШОС ограничена Евразией (как НАТО — северной Атлантикой). В ШОС входят не очень дружественные друг другу Индия и Пакистан, а у Индии также традиционные проблемы с Китаем. Тем не менее, организация нацелена на равноправные и взаимоуважительные отношения, которые позволяют входящим в неё странам согласовывать очень разные интересы и достигать общих целей, несмотря на давление Запада. Это и есть сходный образ мыслей и общие интересы.
Обратите внимание на возможности ШОС, на саммите которого присутствовал Эрдоган (руководитель одной из стран НАТО) и представители афганского Талибана. То есть, в сущности, уже почти вся Евразия (за большим исключением Европы и более мелкими исключениями в Азии) поддерживает это объединение. Поэтому такая организация потенциально способна решать любые задачи на континенте в своих интересах, ограничивая возможности Запада. А при этом США пока ещё движимы аксиомой Збигнева Бжезинского, высказанной в книге “Великая шахматная доска” (1997): США могут быть мировой империей, только оставаясь евразийской державой, то есть подчиняя своим интересам и Россию, и Китай, и Индию.
Как победить, не воюя
Но соответствуют ли амбиции США возможностям? Саммит G7 в Италии, где Байден пытался сесть на несуществующий стул, показал, что с лидерством в западном блоке большие проблемы. На фоне стремления всё большего числа стран присоединиться к БРИКС и ШОС БРИКС уже превосходит G7 по ВВП.
Украинские события наглядно показали ограниченность военных и финансово-экономических возможностей Запада. Поэтому есть шанс избежать большой войны. Как написал Сунь-цзы две с половиной тысячи лет назад: “Одержать сто побед в ста битвах — это не вершина воинского искусства. Повергнуть врага без сражения — вот вершина. <…> Не в том дело, что противник не нападет, а в том, чем я его встречу.”
Сегодняшние мировые тенденции во многом повторяют события
перед первой мировой войной, однако сейчас все-таки есть надежда на другой
финал.
